Имя Клода Моне неразрывно связано с импрессионизмом, хотя сам термин появился как насмешка критика Луи Леруа после выставки 1874 года в фотоателье Надара. Однако сам мастер незадолго до смерти заметил: «единственное мое достоинство в том, что я писал непосредственно с натуры, стараясь передать свои впечатления от самых мимолетных эффектов, и я огорчен, что явился причиной названия, данного группе, большая часть которой вовсе не была импрессионистами».
Моне – удивительное явление в истории европейской живописи, которое выходит за рамки любых течений. Каждое десятилетие мастер меняет свой стиль, ищет новые подходы, жалуется друзьям на неудовлетворенность работами, пока, наконец, не совершает снова и снова открытия – это касается и техники письма, и отказа от черного цвета, и попытки уловить мгновение, которая выливается в создание серий «Стога», «Маки», «Тополя». На фасаде Руанского собора день за днем Моне наблюдает, как свет преображает и цвет, и саму структуру материи камня. В зависимости от угла падения и силы света собор словно растворяется в световых рефлексах, утрачивая материальность, весомость и даже свое положение в пространстве. Эта серия побуждает одного из видных деятелей культуры Франции, будущего министра Жоржа Клемансо написать одну из программных статей, посвященных творчеству Моне – «Революция соборов».
Поздние работы Клода Моне вызывают неоднозначные отклики у критиков. Его обвиняют в повторении пройденного, в отсутствии жизненности, в утрате актуальности. «Коллеги по цеху» называют его искусным, но неглубоким декоратором. Однако чувствительность Моне к природным эффектам, инкрустация слоев краски, огромные панно музея Оранжери, создающие медитативный эффект в огромном полуциркульном зале, — все это никак нельзя назвать лишь технической изощренностью. Не зря Кандинский писал, что работы Моне стали для него переворотом в понимании, что есть живопись.
